Российский вклад в польскую «оборонку»

03.03.2015Рубрики: Бразилия, Военные самолеты, Комментарии ЦАСТ, Новое на сайте, П.2, Польша, Российский экспорт, Россия, Системы ПВО

Центр анализа стратегий и технологий откликнулся на публикацию консервативного польского издания «Rzeczpospolita» («Республика»), изложившего взгляды бывшего статс-секретаря – заместителя министра национальной обороны Республики Польши Анджея Каркошки на современное состояние и перспективы развития национальной оборонной промышленности Польши. Сегодня газета разместила развернутый комментарий экспертов Центра АСТ.

Бойцы польской армии учатся использовать ПЗРК «Гром» (с) http://www.sfora.pl

 

Российский вклад в польскую «оборонку»

«За честный подход к ведению бизнеса России пришлось заплатить высокую цену. Не исключено, что во время операции по принуждению Грузии к миру в августе 2008 года именно ракетой Гром был сбит российский бомбардировщик Су-24», – пишут эксперты.

Опубликованный недавно на страницах газеты Rzeczpospolita бывшим заместителем министра национальной обороны Республики Польши Анджеем Каркошкой критический анализ современного состояния и перспектив развития польской оборонной промышленности вызвал в России неподдельный интерес профессионального сообщества, к которому принадлежат авторы настоящей статьи. Затронутые господином Каркошкой проблемы актуальны как для самой России, так и для ее партнеров по военно-техническому сотрудничеству.

Оценивая результаты четвертьвекового развития оборонной промышленности Польши в посткоммунистический период, господин Каркошка сетует на то, что результаты последних 25 лет выглядят более чем скромно, а на фоне двух десятилетий между двумя мировыми войнами прошлого столетия – так просто удручающими. Для начала заметим, что от поколения к поколению стоимость создания, производства и эксплуатации систем вооружения, особенно сложных, возрастает в разы, если не на порядок. Сообразно растут и расходы на организацию и финансирование научно-производственной кооперации. И в этом смысле вполне естественно, что практический результат на выходе получить всё труднее, это занимает всё более продолжительное время, сопряжено со всё большими материальными, людскими и временными затратами. Но и ценность достигнутого результата всякий раз неизмеримо выше!

При этом решение классической для «оборонки» любой страны задачи по поиску оптимального соотношения стоимостных и технических параметров (cost-performance trade-offs) той или иной программы вооружения зачастую осложняется историко-временным контекстом. И здесь Польша не исключение.

Пример Бразилии

Например, кто сейчас, кроме разве что узкого круга специалистов, помнит о том, что в свое время Бразилия остановилась в шаге от развертывания серийного производства основного танка Osório, принадлежащего к третьему поколению боевых машин этого класса. А между тем, ко времени окончания «холодной войны» бразильцы имели весьма развитый национальный оборонно-промышленный комплекс (ОПК), выпестованный военными в годы их правления страной (1964-1985). В 70-е годы прошлого века Бразилия вошла в первую пятерку (!) мировых производителей вооружения и военной техники (ВВТ), стала региональным лидером по выпуску основных систем оружия, часть которого экспортировалась в государства Латинской Америки, Африки и Ближнего Востока. Непосредственно на оборону работали 120 ведущих промышленных предприятий и проектных институтов Бразилии, где было задействовано более 30 тыс. человек. Еще свыше 100 тыс. занятых насчитывали 350 компаний-смежников.

Однако к 90-м годам, по мере того, как в стране стали набирать силу процессы демократизации и особенно после изменения глобальной военно-политической обстановки, внимание к вопросам обороны и военного строительства заметно понизилось, а фокус государственной политики сместился на проблемы экономического роста и социального развития. Позиции бразильских предприятий на мировых рынках вооружений ослабли, а по ряду позиций экспорт оружия практически прекратился. И такое положение сохранялось вплоть до середины первого десятилетия нынешнего века, когда, с одной стороны, у страны появились материальные и финансовые возможности для качественного укрепления ОПК, а с другой – усилившаяся турбулентность в международной обстановке подтолкнула бразильцев к принятию мер, направленных на радикальное усиление национального оборонного потенциала.

Новая военно-экономическая политика Бразилии направлена на укрепление национального ОПК, расширение позиций национальных производителей ВВТ как на внутреннем, так и на международном сегментах рынка. В правительстве страны особо подчеркивают, что незначительный (порядка 0,1%) удельный вес Бразилии в мировом экспорте продукции военного назначения, ставший результатом провала 90-х годов, никак не соответствует стратегическим интересам и экономическому потенциалу страны, занимающей 7-е место мире по объему валового внутреннего продукта. При этом бразильцы делают ставку на встраивание национального ОПК в глобальную систему разделения труда.

Клон «Иглы»

А теперь вернемся к Польше и постараемся еще раз, непредвзято посмотреть на достигнутый за прошедшие 25 лет результат. Как ни парадоксально это выглядит, но, несмотря на постепенное свертывание военно-технического сотрудничества (ВТС) Польши с Россией в последнее десятилетие прошлого века и его минимизацию после вступления страны в НАТО в 1999 году, национальная оборонная промышленность смогла обеспечить эксплуатацию – поддержание в исправном состоянии, ремонт и модернизацию – истребителей МиГ-29 и истребителей-бомбардировщиков Су-22, транспортно-боевых вертолетов Ми-24 и десантно-транспортных вертолетов Ми-8/Ми-17, основных танков T-72M1, боевых машин пехоты БМП-1, зенитных ракетных комплексов С-125 «Нева», С-200 «Вега», 2К11 «Круг», ракетных катеров проекта 1241 и подводной лодки проекта 877Э, противотанковых ракетных комплексов 9К115 «Метис» и 9К111 «Фагот», а также ряда других систем вооружения и их составных частей. Причем ремонт и модернизация российских образцов вооружения выполнялись не только в интересах национальных ВС, но и отдельных инозаказчиков.

Нам это представляется результатом не менее, если не более важным, с точки зрения обеспечения обороноспособности Польши, чем создание новых образцов ВВТ и новых производственных мощностей. Хотя и в вопросе обновления продуктовой линейки польского ОПК в указанный период Россия внесла свой вклад: переданные российскими фирмами – коломенским КБМ и питерским ЛОМО – за весьма скромную сумму технологии позволили полякам завершить разработку, освоить в серийном производстве, а в дальнейшем и модернизировать переносной зенитно-ракетный комплекс (ПЗРК) Grom, являющийся, по сути, клоном российской «Иглы». При этом россияне не пожадничали и не ограничили реэкспорт польской продукции, что позволило Польше поставить ПЗРК семейства Grom в Грузию и Литву. Однако за свою честность в бизнесе России пришлось заплатить цену: в ходе операции по принуждению к миру Грузии в августе 2008 года, не исключено, именно из ПЗРК Grom-2 был сбит бомбардировщик Су-24М и повреждены два-три штурмовика Су-25.

Своими силами

На фоне деловой честности, продемонстрированных Россией в отношении такого непростого партнера как Польша, поразительным выглядит то, что самим полякам потребовалось 25 лет, чтобы осознать невозможность не то чтобы равноправного, но хоть сколь-нибудь серьезного партнерства в области ВТС с США, довольствуясь ролью комплектатора самого нижнего уровня научно-производственной кооперации. Не беремся судить, хорошо это или плохо, однако не можем не констатировать сам факт. Как, впрочем, не можем не задаться вопросом: а сможет ли польская «оборонка» своими силами обеспечить техническую готовность, ремонт и модернизацию западных образцов ВВТ, поступивших на вооружение ВС Польши на протяжении последнего десятилетия? Так, как это удалось сделать в случае российских изделий.

От дня сегодняшнего перейдем ко дню завтрашнему. Нам представляется, что все три сценария развития польского ОПК, предложенные господином Каркошкой, и даже их комбинация, не в полной мере отражают реалии глобальных процессов в области создания и производства современных и перспективных систем вооружения. Можно, конечно, надеяться на щедрость отечественного заказчика или порядочность и серьезность намерений конкурентов-партнеров из числа предприятий европейской оборонной промышленности, но гордость за национальные достижения и амбициозность в постановке задач на будущее не должны затмевать разум.

Как бы ни хотелось полякам сохранить компетенции системного интегратора сложных систем вооружения – наземных, авиационных, морских – выглядит это малореальным. О неготовности США делиться технологиями сказал сам господин Каркошка. При этом он возлагает надежды на интеграцию польской «оборонки» – на условиях равноправного партнерства – в консолидированный научно-производственный комплекс европейской оборонной промышленности (EDTIB) и на общеевропейский рынок вооружения. Однако, на наш взгляд, процесс консолидации европейского оборонно-промышленного пространства замедляется. В вопросе реализации общеевропейских программ коллективных закупок вооружения евроцентричной позиции Брюсселя противостоит четвёрка крупнейших, развитых в экономическом и военно-техническом отношении европейских государств – Великобритания, Франция, Италия и Германия, демонстрирующих ярко выраженный «национализм». Аналогичную позицию занимает и Польша, сумевшая структурировать свои отношения со странами военно-промышленной «еврочетвёрки». Как в условиях малой емкости европейского рынка, весьма скромных (по сравнению США) оборонных бюджетов и столь же скромного финансирования оборонных НИОКР будут договариваться заинтересованные стороны – большой вопрос. Протекционизм уже привел к регионализации закупочных программ – скандинавские страны, страны Вышеградской группы, англо-французский альянс в рамках ланкастерских соглашений – и, следовательно, к дальнейшему дроблению и без того небольшого европейского рынка, который, эвентуально, может пасть жертвой трансатлантической зоны свободной торговли (TAFTA/TTIP).

Подобно Норвегии или Израилю

Теоретически, возможными моделями устойчивого развития оборонной промышленности Польши в условиях обостряющейся конкурентной борьбы могли бы стать примеры Норвегии и Израиля.

В первом случае речь идет о сознательном ограничении своего присутствия на международном рынке вооружения немногочисленными целевыми сегментами (важнейшие подсистемы сложных систем вооружения) с прицелом на системных интеграторов, обслуживающих крупнейший в мире оборонный заказ США и их ближайших союзников. Этому способствует многолетняя специализация норвежского ОПК в рамках НАТО на создании управляемого ракетного оружия и систем управления им. Стоит также отметить, что Норвегия сопоставима с Польшей по номинальному объему ВВП.

Во втором случае мы имеем дело с переходом от экономики массового производства к экономике знаний со специализацией на перспективных НИОКР и двойных технологиях. Однако это требует высокой (в случае Израиля – 4,9 % от ВВП, который, кстати, почти вдвое меньше польского) нормы отчислений на цели НИОКР и столь же высокого (30% у Израиля против 2% у Германии) удельного веса военных разработок в общем объеме исследований. И, сверх того, готовности США выделять дополнительное финансирование на эти разработки, как это имеет место в случае Израиля.

Для достижения более амбициозных целей – таких, какие ставят перед собой оборонно-промышленные комплексы Турции, Кореи, Бразилии, Индии и ряда других стран – во-первых, нужен соответствующий (более высокий) объем ВВП, а во-вторых, – а, может, даже и во-первых – героем общества должен стать инженер, а в его элиту вернуться технократы, которых в последние годы серьезно потеснили экономисты, юристы и гуманитарии. Увы, это не наблюдается ни в Польше, ни в России.

 

Руслан Пухов, Максим Шеповаленко, Центр анализа стратегий и технологий (ЦАСТ)

Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Яндекс
Опубликовать в Google Buzz
Опубликовать в Google Plus
Опубликовать в Одноклассники